Обычно то, что заварилось и переваривалось в былом отечестве век назад, тухлая отрыжка чего слышна до сих пор, молодые неофиты называют (а противники ругают) «марксизмом».
Требуя со всех сторон сторон – как любить и почитать бога-отца-основателя – так и плевать ему в бороду.
Да? Голосуем.
- Кто за?
Против?
Кто воздержался?
- Я.
Докладываю. Буду краток.
Сам по себе «Капитал» Маркса – не «плох» и не «хорош».
Никаков.
Одна из множества экономических теорий. Почему-то, подозрительно вдохновенно, аппелирующая к этике, к справедливости.
Скажу – как объект ея. Как воображаемая точка приложения.
Выстраивать экономические теории можно – и нужно – только для того, чтобы всем было хорошо.
Точка.
Без эмоций.
Цель: «чтобы всем хорошо».
А можно, из тех же благих намерений – делать акцент на перераспределении. Апеллируя к справедливости.
Не давая чёткого определения «справедливости».
Которой – ни в экономике, ни в политике, ни в науке, ни в гендерных различиях, ни в возрастных, ни в спорте – нигде нет. Справедливости. Вообще. Как категории.
Того, к чему стремится марксизм.
Не существует.
Та же борьба размножающихся профсоюзов – перетягивание одеяла.
Где здесь – и кто сейчас – «пролетариат»?
И сколько здесь и сейчас, говоря старинными словесы, люмпен-пролетариата кормят налогами – да и запросто так – пузатые миллионеры?
И где она, справедливость? Её конечная цель? Её жало, так сказать.
Это – о марксизме.
Который требует порой, - ну пусть, ладно – краткого разговора, диспута. Дефиниций.
Который, кстати, на практике, в природе – не существует. Протухает – ещё в академических консервах. Не говоря об использовании и пропитании.
И которому – учиться, учиться и ещё раз учиться у конкретных израильских кибуцников. Насмешливых евреев – так презираемых евреем Марксом – и так уважающим его.
Но (возьмём нотой выше).
Но, если мы продолжим – об отечественном большевизме...
Тогда нам надо говорить - просто: о кагро-культе.
«Простом как мычание».
Вот здесь – марксизм.
А здесь – мычание.
Без дискуссий и объяснений.
И это – всё, что вы хотели знать. Но стеснялись спросить.