Стихи должны быть крепкими и прозрачными.
Как прозрачен алкоголь.
Построены классически, никакой притянутой сложности: размеры, формы, рифма... Никакой натужной вычурности.
Натужной - т.е. видимой читающему, демаскированной. Грубой. (Можно ли сказать: «Грубая вычурность»?) Грубой - как агрессивная шизофреническая фантазия:
Сердце Данко!
У которого никогда уже не будет инфаркта.
Липкие систолы и диастолы в стиснутык руках!.. - вспышки света в голове. Мелькания вспышек, мерцанья, выхватывающие лица сгрудившихся вокруг. Вокруг данковых кровавых, судорожно сжатых пальцев!.. - Как след от сварки в закрытых глазах... Как охваченный ужасом первый лазер первой дискотеки...
Изогнулись в причудливых позах.
Пали двое-трое припадочных.
Забились кликуши.
Голосят и визжат бабы. На одухотворенных лицах закатились глаза. Тускло поблёскивая белёсыми белками, запрокинутыми ликами - в мутное ночное небо - двинулось!
Двинулись народные массы - за Данко!
Он в замке король.
А? Вот это - поэтический образ! Горько-сладкий.
На пари: не из-за пояса рвёт пистолет, а из пазухи - сердце! Да - вот так!
И пари стоит мессы - заупокойной песни о Данко!
Хочешь так?
Хочешь, чтоб - в замке король?
Чтоб - с вырванным сердцем?!
Чтоб песня рвала душу - орлёнок, орлёнок! - встают дыбом волоски на руках! Хочешь Гренаду? Свою?
Не хо...? Замечательного бифштекса с кровью: повар большой выдумщик, любитель причуд и изысков... Не твой стиль?
Натужно и вычурно-грубо: «Кто ещё хочет царского тела?» Грубый соцроялизм?
Да ведь вот я и говорю:
Лампочки, - говорю. Светофоры. Дорожные знаки! - Поэзия! Поэтика света - расставленного вешками вдоль тёмной улицы.
«Вдоль табора улицы тёмной.»
И не надо никакой кровавой... Не надо никакой оголённо-мышечной динамомашины. Никаких сломанных рёбер, рваных артерий, игр на разрыв аорты. - Остановите ночную экскурсию! Соблюдайте правила дорожного движения! Повторяйте про себя строчки детских стихов. Видите: повело - там, вдали - медленный, мертвенный дуговой пламень - там, где шли трамваи..
Следуйте за мной. Я проинструктирую.
Прошу без меня в Зону не входить: якобы честные городские фонарики могут оказаться болотными огнями. На первый взгляд, выстроенные правильным порядком, они - уличное освещение, продолжение городской планировки, «першпективы»... На первый взгляд.
Пока не поплыли в темноте - светящимися бусинами. Непонятными сигналами. Дробящейся аурой, тёмным смыслом твоего вымысла... «Рой за роем».
Да, да, рой за роем.
Я помню, знаю.
Знаю, что надо делать.
Всё происходит само.
В сокровенном, укромном месте.
Пассы, определённые движения правой рукой. Над белым листом, под шевелящимися губами. Передатчик, медиум, сакральный инструмент - зажатый в руке её тотем - изображение, синоним, символ - ручка.
Воздух сгущается. Дрожит. Нетерпеливо вибрирует, ходит ходуном; дрожь в руке вот-вот передастся невидимому столу.
Приближаются... Концентрируются... Излучают в невозможных диапазонах...
Слабо светящиеся объекты выстраиваются в парад планет!
Катарсис!
Исход!
Материализация!
Бесы разны - ночные, всё больше - женщины, - тёмная стихия твоего вымысла - из рёбер и головы - с воем и стоном, и сладким стенанием - красными вспышками под закрытыми веками - закружило, закрутило, жалобно поют, - гибнут! Оставляя страшный след - на лилейном листе - чёрным по белому.
Бесы разны выводятся из головы и рёбер, выводятся на бумаге - буквами, словами, строфами!
Потихоньку, полегоньку перестаёт бить и трясти.
И тогда стихии стихают: природа стихий переходит в природу стиха. Тёмное, неосязаемое, непроглядное становится - крепким и прозрачным.
Зазеркалье становится зеркалом.
...
Говорят, можно и без этого шаманства.
Без этого врождённого умения, этого безумия.
Без этого метода тыка, этой убогой эмпирики. Можно просто и ясно: по науке. Научиться можно. Есть даже такой - Литературный - институт. То есть, как бы - ненастоящий. Как бы - литературный. Сказочный. Находится в тридевятом царстве. Не в первейшем, стало быть, поскольку - бедное, населяют его бедные люди. И вот, закончив этот Научно-фантастический институт, превзойдя все науки и сдав поэтические экзамены, усваиваешь простые и ясные правила. И вот ты - стихотворец.
И вот мы с Вами - поэты. Вот мы - беседуем. И вот я говорю:
Стихи должны трогать чувством, должны брать захлёбом, дрожью, неким родом трезвого опьянения, явной убеждённостью в праве благовествовать, пусть даже несколько опрометчиво, в лоб.
Не должно избегать простоватого понятия: «сердечность».
Но - не более. Никаких отчаянных полостных операций, взрезаний, органа в руках санитара...
И всё это (слышите? - условие обязательное!) - при непременном наличии «школы». Слышите?
Да?
И всё это - наживка...
Обманка. Читай в Большом толковом:
«Демьянка (обл., диал.) – обманка».
Тот путь, который леший знает.
Увлечь стишком - дело нехитрое. Дальше - хитрее. Дальше - дело нечистой силы: читай, читай, разбирайся...
Чтобы только к средине почувствовать, что здесь - что-то не то.
Что-то не туда. Какая-то неэвклидовость, относительность. Какая-то гнильца, чревоточина, зародыш. Какие-то вспучивания под полотном дороги!
А вот и молодой бамбук попёр вверх! Лианы - локонами. Джунгли поглощают здания. Спальный район постигла участь Лаокоона - он и не проснулся...
Антенны становятся частью леса.
Гармония градостроительства не отрицается: поглощается гармонией фотосинтеза. Странного фотосинтеза: под искусственными лунами.
Энергетика стиха - энергетика болотных огоньков.
Нам ли не знать: такие - и только такие! - огни - явление природы.
Редкое.
Не всякому глазу доступное.
1999