Ощущения не обманывали. До 2015-го (см. дату внизу стиха), до расстрела террористами Парижа оставалось двенадцать лет. До горящего Нотр Дама – шестнадцать.
.
Париж в 99-м
Под знаком равенства – прозрачных и густых,
Лиловых, желтоватых, переменных –
В углу темнеющем стол, стулья – как кусты
В раю туристском для иноплеменных.
Балкон над всем (К Бедеккеру отсыл).
Внизу живут, часов не наблюдая.
В гудящих сумерках горящие часы
По Гринвичу отсчитывают дао.
Счёт дней – до пресечения времён,
Кровавую цифирь – чужую, дивью –
Возносит Башня над скоплением племён,
Дрожа держащей голову Юдифью.
Сомнамбулой смурной – из сна в беду –
Прёт эйфелева лестница на небо.
Горою мглы, как в магометовом бреду,
Всё близится тревога, ужас: се бо
На горизонте зверь Левиафан
Ворочается. Золотые, пляжи –
Мертвеют – неба. В вЕках: « Мене. Тэкел. Фа...», -
Закрытых (вспомни: вспышкой: пятая графа!)
Последом не прочесть – так тускло. Даже
Не видно – где египетская тьма
Над городом, над сном Наполеона,
Со мглой смыкается: вслепую, на дома,
Путь держат грузовые галеоны
Армады. Трюмы полной темноты.
Закат Европы наблюдаешь даром.
Овеществлением итоговой черты
Стал горизонт. Рекламы – карты Таро.
Твой интерес здесь – путь, казённый дом.
Гостиница. И дата на билете.
Всё остальное – на когда-то. На потом.
Неважно: где-нибудь, когда-нибудь. Зато:
«Закат Европы». Всё сошлось. Но – не о том.
Но – на потом.
В другом тысячелетье.
2003