Часть 1-я
Эффект бабочки
Набоков, Пушкин – и «эффект бабочки»
Помните: «Список дуэлей Пушкина»?
Ничего, кстати, хорошего. Вот список дуэний - другое дело!)
Вот это:
«Дуэльная история Пушкина», Владислав Ходасевич,
газета «Сегодня», 7 февраля 1937 г.:
«...1819 /.../ следует ссора с бар. М.А.Корфом, бывшим товарищем по Лицею. Пушкин и Корф жили в одном доме. Пьяный камердинер Пушкиных ворвался в переднюю Корфа и стал скандалить. Корф вышел на шум и поколотил его. Пушкин немедленно послал Корфу письменный вызов.».
Имеется в виду дуэль с бароном Модестом Андреевичем Корфом. Чиновником будущим. Министерства юстиции. Делов-то. Казалось бы...
Будущим главой департамента. Преемником Сперанского. Законотворцем. Историком. Реформатором библиотечного дела в России.
Главное – итог.
Дуэль отменена. Как и все почти предыдущие.
Ходасевич: «...23 марта 1820 г. Е.А.Карамазина, жена историка, писала своему брату: «Пушкин всякий день имеет дуэли; благодаря Бога, они не смертоносны, бойцы всегда остаются невредимы».
Что касается иронии, звучащей в этих словах, ...».
Не важно. Главное – дуэль отменена!
Уфф. Как говорится.
Ого!.
Ты понял?
Случись чего – не было бы Румянцевского музея в Москве!
И Российской государственной библиотеки не было бы! Для начала. (А скоро – и не будет.).
Случись чего – если это те Корфы – мог бы и Набоков не появиться!
Ничего себе!.
Понял?
Потому, что:
Корфы – раз.
Записки о пользе пешего хождения
Тредиаковский.
Тот самый.
Который: «Чудище обло, огромно, озорно, стозевно...».
Практически, неизвестный. Мне, во всяком лучае – до последних лет.
Первый русский профессор.
Оказался – неожиданно ярким. Не хуже Ломоносова.
Ломоносов, тот – со своими, обозом в Москву.
Тредиаковский – один, пешком, через незнакомую, не такую тогда и комфортную, чужую ойкумену – на запад.
Сначала – мечта любого подростка: каким-то образом - устраивается на судно, идущее в Гаагу.
Оттуда – ЧЕРЕЗ ВСЮ ЕВРОПУ – НОГАМИ, без денег, прёт пешим ходом в Париж («шедши пеш за крайней уже своей бедностию»).
В Сорбонну.
Вельмиучёный. Назначается Анной Иоановной в академики.
Исключён – и мурыжится – при Екатерине.
В общем, – не только радищевский эпиграф.
А в 1734-м – начало! Тредиаковское вступление русской поэзии в силлабо-тонику: стихотворное «Поздравление» барону И.А Корфу!
Ничего не ёкнуло?.
Я – о посвящении. Нет?.
Ещё раз:
«Поздравление» барону И.А Корфу!
Если быть снисходительным – к моему нездравому смыслу – то здесь – явные проказы Провидения.
Скажем прямо: первое русское стихотворение, писанное силлабо-тоническим стихом – опосредованный, через бабушку, Нину фон Корф, привет праправнуку адресата – В.В.Набокову.
Ничего такого. Просто неисповедимость путей.
Потому что барон фон Корф – принял эстафету.
Из Википедии:
Раз:
«В 1736 году по распоряжению Корфа в Германию в Марбург к профессору Х.Вольфу были направлены М. В. Ломоносов, Г. У. Рейзер и Д. И. Виноградов..»
Два:
По распоряжению Корфа было опубликовано первое сочинение Ломоносова — «Ода на взятие Хотина» (1739), присланное ему из Марбурга.»
Ага.
Пастернак в натоптанный фон Корфовскими птенцами Марбург – ехал уже по своему почину.
А вот праправнук корфов, поэт с птичьим псевдонимом В.В.Сиринъ – не долетел до пункта М.. Осел на долгие годы в Берлине.
К чему это всё я – про все эти эстафеты?..
«Да так, брат, – так как-то всё...»
А Тредиаковский – хорош!
Какая-то.. – западническая заметка получается.
А, значит – упадочническая.
Корфы – два.
«.. в форме чиновника»
Кое-какие соображения по поводу сюжета «Лолиты». В телеграфном стиле.
С генеалогии начиная. Раз уж пошло. Ударение на 2-й слог.
Генеалогия Набоковых = это «Лолита» наоборот, на 180°. С благополучным концом.
Русский вариант – вместо позднейшего, американского.
Хотя, нет: вряд ли – «наоборот».
Жена русского генерала, баронесса Нина фон Корф, выдаёт 16 летнюю дочь, Марию Фёдоровну, замуж за своего любовника-чиновника высокого ранга, Дмитрия Николаевича Набокова.
Чтобы было прикрытие. Факт известный.
Но!
У Дмитрия Николаевича с этой девочкой-женой – были дети!
Дети были – с женой-девочкой!
Все дочери этой странной пары дэ труа – стали фрейлинами.
А сын – тот самый блестящий Владимир Дмитриевич.
А уж его сын – тот самый великий Владимир Владимирович Набоков-Сиринъ!.
!
А?
Может это – в смысле: женитьба на дочери Нины (знал – вот с таких лет..) – была, как раз, идея («шахматная композиция») самого Дмитрия Николаевича?
Где «Лолита» – Мария.
«Гейзиха» – Нина фон Корф.
Т.е., в корпусе персонажей, обладающего богатейшим воображением Владимира Набокова, он же В.В.Н., он же Вивиан из «Ады», постоянно возращающегося к утраченному времени, появляется – проявляется негативом, смутным пятном – слившийся с неким лирическим героем, неотделимым от первого лица, «я» рассказчика (Гумперт-Гумперт, Набоков-Набоков), – проявляется дед Дмитрий из утраченного времени..
Дмитрий Николаевич Набоков. С тайной страстью к дочери Нины фон Корф – Марии. «Машеньке».
4 (четыре – это уже я сам придумал) года ждущий дать выход своей одержимости этой нимфеткой..
Плюс – воображение Набокова-Сирина. Подстёгнутое семейным умолчанием.
Плюс его подозрительная, неадекватная, реакция на учение «венского шарлатана».
(Нет, за такие «изыскания» В.В.Н. – точно набил бы мне морду!).
А у Нины фон Корф – обстоятельства: «украли любовника в форме чиновника»..
Корфы – три:
И – ...
И – вуаля – птичка вылетает! Набоков-Сиринъ!
А могла бы и пуля вылететь.
!