Думается, и знатоку немецкого, почти билингве Тютчеву, в процессе сочинения своего знаменитого четверостишия, при многократном мысленном повторении – на все лады, и так, и эдак, твердосплавных строк – в тщетной попытке избавиться от глагольной рифмы – слово «аршин» к концу уже читалось и на немецкий лад: «арш ин».
Ну, тогда – что да, то да..
«Арш ин мал алан».
В общем, короче: не измерить.
