Мой папа мальчиком чудом выжил в гетто. Что это значит? Жуть и смертный ужас до конца жизни это значит. Память о Холокосте означала в нашей семье – жуть и смертный ужас. До конца.
Большая часть Фаншелей, нашей многочисленной весёлой родни была в гетто уничтожена. С детьми, женщинами и стариками. Маленькие дети тёти Гени были убиты, выброшены в ров. Они, мальчик и девочка – единственные из малышей, кого я знал по именам. Остальные Фаншели, убитые детьми, в памяти – безымянны.
Мой папа – до смерти, КАЖДУЮ ночь во сне кричал, просыпался и орал в ужасе – до последнего дня. ЕЖЕНОЧНО. И мы, дети, с мамой просыпались в нашей двухкомнатной проходной – каждую ночь.
И весь этот его "синдром Меньера" – начался после гетто, после полусмертного, ни за что, избиения еврейского мальчика, моего папы – полицаем из бывших добрых соседей.
И моя бессонница оттуда, родом из детства – от подкидываний, вскакиваний по нескольку раз среди ночи, от папиного крика, воя. Добряк и подкаблучник он, мягко говоря, плохо спал.
Он стал добрым айболитом, у которого лечилось половина нашего городка, доктором-золотые руки. Ему было уже под 90, когда бывшие пациенты на прогулке бросались с улыбкой навстречу.
Вплоть до перестройки он боялся много рассказывать об ЭТОМ. Дозированно, приглушённым голосом. Всё же "пребывание на оккупированной террпитории ". Серьёзное дело. Папа, с подросткового возраста, оказался ещё и без вины виноватым. Аккуратно, с отвращением проставляющим в недоброй памяти советских анкетах вот это опасное "пребывание на оккупированной террпитории "..
До сих пор я благодарен людям Спилберга – они сделали то, что я должен был сделать – записали интервью с ним: http://demian123.livejournal.com/343961.html .
В нашей семье своя память о Холокосте.
Вечная память.
Never again!