(Но закончится – хорошо).
Родной человек, прилетевший к моим близким, оказался в Кёльне в беде.
Перелёт через океан, с пересадкой, аэропортовской забастовкой в неподходящее время, гужевание в чёртовом французском забастовочном раю-аэропорту – что-то сдвинуло, т.к. забастовки заразительны – в соматике.
Через день у неё начались нарастающие боли.
Дальше – хуже: угрожающая жизни ситуация.
Дикие боли.
В чужой стране. С двумя языками – но без немецкого. В самый тютель – разгар врачебных отпусков. Неясно со страховкой. Специалистов – нуль. Вечер, аут, канун Рождества – всё закрыто. Кабинеты во тьме.
Плевать. Куда ехать? Что ближе?
Примчали в больницу. От боли она уже и кричать не могла – стонала.
В полуобмороке терпела полчаса: пока шло оформление, документы, копии, бумаги, регистратура.
Столько же – в ожидании врача. Абсолютного Годо..
Бедолага – бледная, как полотно. Стонет.
Наконец, вызвали в какой-то кабинет.
Дальше – лучше: капельница с обезболивающим.
Отправили в палату, под наблюдение. Предупредили об операции.
И тут я огляделся.
И успел сказать страдалице: всё будет хорошо. Как в рождественской истории.
Потому что – канун Рождества. Прикинь. И больница, оказывается: «Heilig Geist-Krankenhaus», - Больница Духа Святого.
И при входе, в уютном холле – праздничная ёлка. («Давайте дети, все дружно, позовём Дедушку Мороза!»).
А над регистратурой, вверху – большущий рождественский Kranz, праздничный хвойный венок, с урашениями.
Мимо ёлки в холле, где сидели болельщики избавляемых от боли – то практикант, трусишка-зайка-беленький, скакал... Порою врач, сердитый врач, рысцою пробегал...
Не хватало только вертепа – с яслями и волхвами. В Больнице Святого Духа.
И джинглбеллза. Неразбавленного. Без льда.
Да: волхвы – вот они, рядышком, в кёльнском соборе..
И, как и было сказано: больную утром удачно прооперировали.
А потом, вечером, мы все вместе собрались за праздничным столом – для завершения рассказа.