По' небу плывет,
И подвода с битюгами
Никуда нейдет.
И звенит будильник сонный --
Хочешь, повтори:
-- Полторы воздушных тонны,
Тонны полторы...
И, паяльных звуков море
В перебои взяв,
Москва слышит, Москва смотрит,
Зорко смотрит в явь.
Только на крапивах пыльных --
Вот чего боюсь --
Не изволил бы в напильник
Шею выжать гусь.»
(О.М.)
«Нет, не спрятаться мне от великой муры
За извозчичью спину -- Москву,
Я трамвайная вишенка страшной поры
И не знаю, зачем я живу.
Мы с тобою поедем на "А" и на "Б"
Посмотреть, кто скорее умрет,
А она то сжимается, как воробей,
То растет, как воздушный пирог.
И едва успевает грозить из угла --
Ты как хочешь, а я не рискну!
У кого под перчаткой не хватит тепла,
Чтоб объездить всю курву Москву.»
(О.М.)
«А зачем Москва? Отсели Москву,
чтоб её изменчивый ток в мозгу
отвести к спинному.
И не верь ни слабому голоску,
ни глазку дверному.
Это место, где говорят в ночи
годовые кольчатые волокна,
и чужие фары заходят в окна,
как рентгеновские лучи.
Но когда ни радости никакой,
и прошедшее сделалось неизвестным,
то во сне подземной течёт рекой,
в темноте становится новым местом.»
(М.А.)
«Вооружённый зреньем узких ос,
Сосущих ось земную, ось земную,
Я чую всё, с чем свидеться пришлось,
И вспоминаю наизусть и всуе.
И не рисую я, и не пою,
И не вожу смычком черноголосым:
Я только в жизнь впиваюсь и люблю
Завидовать могучим, хитрым осам.
О, если б и меня когда-нибудь могло
Заставить — сон и смерть минуя —
Стрекало воздуха и летнее тепло
Услышать ось земную, ось земную...»
(О.М.)
«Насекомым с их затратами
незаметного труда
открывают тесноватые
удалённые врата.
Собираются на пасеке
пчёлы без поводырей,
и воспитаны на классике
стрекоза и муравей.
Мухи жалобную проповедь
тоже нечем заменить.
Отчего бы не попробовать
и ещё повременить,
между мухами и осами
справедливости учась,
чтоб и мне, как всякой особи,
тоже выделили часть.»
(М.А.)
«О, бабочка, о, мусульманка,
В разрезанном саване вся --
Жизняночка и умиранка,
Такая большая, сия!
С большими усами кусава
Ушла с головою в бурнус.
О, флагом развернутый саван, --
Сложи свои крылья -- боюсь!»
(О.М.)
«Силой вырванный у ночи
сновиденья слабый сор —
чёрный серым оторочен
непрочитанный узор,
и его обратный адрес
тонкой пылью промокая,
перечёркнута крест-накрест —
ух ты, страшная какая
бьётся бабочка за шторой
в гулком отзвуке стекла,
как ожившая зола
пишет азбукою скорой.»
(М.А.)
Всё же – потрясающе хорош Мих.Айзенберг! Хотя, почему-то, недавно какое-то недостойное свинство (не совершил даже - а, как-то – писнул) – по отношению к другому, очень хорошему и сильному поэту.
Почему, зачем это? Чего боялся? Опасался? Что вдруг?.
Но, всё же – потрясающе хорош!..