Сегодня брал собакевича Патрика на заместительство. А что делать.
Медсёстры помогли, отвлекали пёсика в лаборатории...
Нелегко, однако: смешивать собаководство с медициной.
Правда, уже с самого начала денёк не задался: разбудил тленные мои останки сегодня не будильник (как человека: в четверть седьмого), а тот же сукин сын Патрик!, в 5.32!
Писать ему, видишь ли, давай!.. (Ударение – на первый слог и по моему психическому здоровью).
Ладно, нам это ничаво.
Справились. Опять же: медсестра – собачница.
Пару пациентов, правда спросили: это что, у вас, что ли, лает? Говорю: нет, у соседей.
Отстрелялись как-то.
Отстрелялись, поехали домой.
Решил сегодня пораньше лечь, отоспасться.
Отопсаться.
Так и вышло. Пораньше, в смысле. Где-то, думаю – к 6 утра. 6 утра – это ведь довольно пораньше?.
Надеюсь к 6-ти заснуть.
Т.к. ночью вызывал полицию, – недавно ушли.
Потому что соседа по лестничн. площадке - какие-то отмороженные наркоманы (на вид – цыганы) ночью тихонько взламывали.
Патрик – отметившийся днём в медицине – и тут отметился: залаял громко.
За что Патрика награждено паприкой (он за неё – на что хошь готов! Даже полаять на бис.
Но я не готов. Бис его знает почему.).
Полицаи вот только ушли.
Сосед-псих (т.е. – психически больной: официально, а не то, что подумали – и справка имеется, и служба приезжает, наблюдать) - сам со всякими, типа-соседскими цыганами-наркоманами вожжается.
Бывают они у него, с визитами. По соседски.
Думаю: те самые, наверное, что меня года два назад подламывали.
Битый час наркоманы соседа увещевали. Взламывая.
Где-то час настырный сосед взломщиков тихонько не пущал. Шуршал за дверью.
Патрик – звонко, по-пионерски – лаял!.
«У меня нет принципов, у меня – только нервы.»..
Но и тех к концу часа - осталось на одну заварку.
Картинка – три дэ:
Патрик лает.
На лестничной площадке – возня.
Плюнул, - громко – чтобы снаружи слышали – позвонил на «110». Заклинание произнёс.
И гости в перископе беззвучно исчезли.
Кровища была под дверю, почему-то. Кровища вела ещё на чердак. Дверь которого – закрыта изнутри. Не стал иследовать дальше.
Плюс следы взлома.
Полицаи - прыг-прыг (лифта у нас нет) -прибежали – за попы свои давай хвататься! - за пистолеты держаться: звонят, кричат. «Откройте, полиция!».
А за дверью – снова - тихонько: шур, шур...
И - тихонько – снова не пущают..
Тогда уж самая гулянка - и началась.
Полицаи – давай в рации докладывать: добро – даёшь?..
Оттуда, из раций – давай шипеть!..
Обрадовались полицаи шипящему! Дверь затрясли, навалились, шумною толпою довзломали - что не довзломали цыгане...
Слышно только - из-за выбитой двери: хэндехох, «руки на стену!», то, сё...
Кино и немцы. Шоу-гоу он.
Тут уже совсем вампиры какие-то, переодетые полицейскими, появились: пробы крови из лужицы брать – и в пакетики совать – аппетитно причмокивая и обсуждая. Гурманы. Что-то: гу-гу-гу, бу-бу-бу, сфотографировали на память - и, довольные – провалились, вниз по лестнице, уехали..
Мы, вот, сидим с Патриком, чешем в затылке: что за день был такой?
И ночь – почти перед рождеством.
Назавтра будильник - не надо ставить. Патрик время скажет.
Патрик – бдит.