http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0%BD%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE,_%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80_%D0%98%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87
О Маринеску я слышал ещё в детстве, от дедушки, маминого папы. Именно так – через «у»: «Маринеску».
Когда я выклянчивал у него «про войну», любимой темой были два брата – Яков и Михаил.
О пропавшем без вести в бою за Керченский пролив дяде Яше – потом, когда стану постарше, когда подрасту. «Пропавшими без вести в бою», - без бумажки и официальной похоронки – тогда не принято, небезопасно было гордиться. Мало ли.
Хотя: чего – «мало»?
Иное дело – второй брат, дядя Миша, из Ленинграда.
Орденоносный подводник, статный, храбрый, любимец семьи.
Дедушка доставал с полки бережно им хранимые книги, где упоминался дядя Миша. Вырезки из газет. И имя «Маринеску» обязательно звучало тогда – как в песне Высоцкого: «..бывший лучший, но опальный стрелок.».
А ещё – «Густлов».
«Густлов» следовал за мной – как корабль-призрак.
Он вновь всплыл в перестройку: споры и доказательства.
Он настиг – после сорока. Здесь, в Германии. В пересказе вдовы того, кто находился во время торпедной атаки Маринеску в нескольких сотнях метров от родной подлодки дяди Миши. Того, кто ушёл на дно. Мужа медсестры из нашего стоматкабинета. Так и не успевшего навредить моему дедушке, маме, папе..
Здесь – просто приведу недавнее письмо, без «художественной» обработки».
Ответ приятелю, приславшему ссылку:
http://topwar.ru/1737-marinesko-geroj-ili-prestupnik.html
(«Подвиг Маринеско и трагедия “Густлоффа”»)
...
Спасибо! Это я читал. Тут такое дело.
С историей «Густлова» - и вокруг неё – получилось у меня знакомство не один раз. А целых два. С «обеих сторон», причём.
Об этой истории в первый раз – в Союзе, от родни.
Второй раз – здесь, в Кёльне.
У нас в кабинете работала на рецепции такая фрау Михельбринк (работала она лет до 85, до сих пор жива, в доме престарелых). Очень ко мне тепло относилась. Примерно 19-го г.р., вышла перед самой войной замуж. Потеряла мужа на войне – и больше мужиков к себе не подпускала. (Надо сказать, характер у неё был довольно скверный – так что ещё вопрос: кого кто не подпускал. Да и выглядела – сушёной воблой, с остреньким подбородком. Типичная старушка Шапокляк. В молодости – не намного лучше, видел фото. Правда, ко мне относилась с симпатией. И я к ней. А вот медсёстрам вставляла шпильки. А я нет.:)
Так вот: её муж, офицер – и ушёл под воду вместе с «Густловом»! О нём она часто рассказывала.
И ещё.
Дело в том, что я о Маринеску услышал тогда, когда о нём мало кто знал – от своего дяди Миши. Он жил в Питере и дружил до конца жизни и с Маринеску, и с Кроном (впоследствии писателем, автором «Бесонницы», а тогда – подводником-политруком, о котором упоминается в присланном тобой).
Когда проходил срочную службу в ЛенВО (на зимних квартирах – в Павловске, под Питером), он приезжал отпросить меня у начальства на полдня, в увольнение, - жена из Архангельска летела. Видел бы – как забегали там!: в сухопутную часть прибыл морской волк! – подводник, капитан 1 ранга (соотвествует полковнику, но ценится выше. Особено – на подводном флоте), весь в боевых орденах...
О нём здесь:
http://demian123.livejournal.com/38385.html
и здесь:
http://demian123.livejournal.com/180179.html :
Дядя Миша Вайнштейн, подводник, дивизионный инженер-механик. Друг Маринеску. О нём – в нескольких книгах: «Воюет Балтика», «Личный враг Гитлера» и др.
/.../
Здесь – о Маринеско и, вообще – о наших ветеранах:
http://www.peoples.ru/military/hero/marinesko/
«ТОЛЬКО ЧОКАТЬСЯ НЕ БУДЕМ»
«Была и отрада в конце жизни. Появился свой маленький угол. Женщина, которая разделила последние муки.
Валентина Александровна Филимонова:
- Мы у знакомых встретились. Брюки в заплатах, пиджак на локтях в заплатах. Единственная была рубашка, воротничок у рубашки отваливался, только что на галстуке держался. Чист, очень опрятен, но уже так беден. Пошел меня провожать и у меня остался. У него какая-то сила притяжения была, как гипноз, это чувствовали и дети, и взрослые. У него походка была необыкновенная: голова немного приподнята - гордо так, величественно вышагивал. Особенно когда выходили на набережную, на Неву - он сливался с гранитом. В получку приносил 25 рублей, в аванс - чуть больше. И я, чтобы маме показать, что в доме действительно мужчина появился, стала свои деньги к его подкладывать и маме отдавала.
Через год мы поехали с ним на встречу ветеранов-подводников, ничего не поняла: называют Сашину фамилию и такой гром оваций, не дают дальше говорить. Я только тогда, через год, узнала, КТО он.
Только-то и было у них жизни - год. Два остальных Александр Иванович мучительно, смертельно болел.
М. Вайнштейн, бывший дивизионный механик, друг:
- Маринеско лежал в очень плохой больнице. Для госпиталя у него не хватало стажа. Мы, ветераны, пошли к командующему Ленинградской военно-морской базой Байкову. Адмирал был взбешен: "В нашем госпитале черт знает кто лечится, а для Маринеско нет места?". Тут же распорядился, дал свою машину.
Валентина Александровна:
- Именно тогда, а не позднее, как многие пишут, по дороге из больницы в госпиталь мы увидели корабли на рейде, и Саша единственный раз заплакал: "Больше я их никогда не увижу".
Последним Маринеско видел Михаил Вайнштейн:
- Настроение у него было невеселое: "Все, это конец". Подошло время обедать, а жена мнется. Он говорит: "Ничего, пусть смотрит, ему можно. Она разбинтовала живот, и я увидел трубку, которая шла из желудка. Валентина Александровна вставила воронку и стала наливать что-то жидкое. Мы с ним по рюмке коньяка выпили, было уже все равно - врачи разрешили. Он сказал: "Только чокаться не будем" - и вылили коньяк в воронку. Горло было черное, видимо, облучали. А второй раз я пришел, уже и в горле была трубка. Она быстро засорялась, Саша задыхался, и Валентина Александровна каждые 20-30 минут ее прочищала. Теперь, когда смерть была рядом, у него, как всегда в самые трудные минуты в войну, взыграл бойцовский дух. Видимо, когда я вошел, то растерялся, говорить он уже не мог, взял лист бумаги и написал: "Миша, у тебя испуганные глаза. Брось. Вот теперь я верю в жизнь. Мне поставят искусственный пищевод".
25 ноября 1963 года Александр Иванович скончался. В возрасте 50 лет.
Деньги, которые ему переплатили на заводе, не успели все вычесть из маленькой пенсии. И мертвый остался в долгу у Советской власти.»
........................................