Третья метаморфоза
“Ни земли, ни погоста
Не хочу выбирать.
На Васильевский остров
Я приду умирать.”
(И. Бродский, “Стансы”)
Всё было даже очень просто,
Когда известно было: впредь
Без права выбора погоста.
Уехать - значит умереть...
Летя, немножко умирая,
Ремнём покрепче привяжись.
Надежда есть, что там - вторая
Сестра - непрожитая жизнь,
Где по-английски - даже дети.
Что там, на том, на Новом Свете...
И, после... Некуда? Ну да -
И Бог с ним. И тогда -
Последняя метаморфоза, третья:
В живое слово, в книжный лист -
За год. За месяц. День. За вечер, -
В ту часть, где “зло - плохой стилист”,
В часть речи, - “Вообще. Часть речи”.
Когда наступит время “Ч”
И прекратится дней теченье,
И прекратится счёт ночей,
И слов забудется значенье,
Чтобы далёкий мглистый град
(Конечно - он, вотще стараться)
Встал тёмным всадником у врат
Всех венецийских сублимаций.
Копыто медного коня -
Тяжелый ритм катастрофы
Бьёт. Резонируя, звеня,
В галоп тяжёлый - строки, строфы...
Скорее! Поздно - строфантин!
Срок вышел. Всё теперь серьёзно.
“Скрипи, перо! Переводи...”
Нет, строфантин не надо, - поздно.
Шприц неиспользованный. Мгла.
Осколки ампулы, стекла.
И шпиля низкого игла -
Как смерть крепка -
Под сердце острым
Вошла. И свет - издалека.
И металлически река
Блестит как боль. Виски в тисках.
И снизу, с острова: “Пока!” -
Вслед машут сёстры...
1996