После всей беспросветной зимней жути - с когда-то моим, неприкосновенным, раскроенным, выпотрошенным горлом.
После индивидуального Чернобыля - в боксе, с замкнутой вентиляцией и водоснабжением.
И изменения жизни навсегда: "без турусов и колёс".
После сновидческого почти (если не считать боли, тошнот и страха) медицинского садо- и мазо-, - неправильных, нереальных дней и ночей в клинике.
После новостной клиники, сопровождаюшейся оптовым имперским бешенством, партизанским отчаянием вольнолюбцев, благонамеренной импотенцией правильных мира сего.
После всего этого бреда два солнечных выходных дня в Амстердаме - выздоравливающим - с близкой сердцу (устроившей всё ладно, правильно, как Царевна-Лебедь), её мелким ушастым и хвостатым источником общих радостей, лая и неудобств - это "то, что доктор прописал"!
И толстый-толстый намёк на тонкую прочность надежды.
И песня канарейки.
Указывающая в завале шахтёру - в каком направлении продолжается жизнь.
Фотки - будут.
