Игорю Сатановскому спасибо за замечательный поход в гестапо! (Ну а куда ещё пойти еврею летним кёльнским вечерком?).
Повод был: привезённая им из Нью-Йорка выставка художника Бориса Лурье. Бывшего узника Бухенвальда, нескольких других нацистских концлагерей. Выжившего, потерявшего там, кроме отца, всю родню, замученную немцами. Освобождённого американскими империалистами, всю оставшуюся жизнь боровшегося своим NoArt искусством – против американского империализма...
Бывает..
Неважно.
Не главное.
Главное – где происходило. Что происходило. Что пережил человек. И – как, с какой экспрессией переработал.
Если серьёзно, впечатляет более всего, поражает именно та часть его художественной рефлексии, которая непосредственно связана с ужасом войны. (Ужасом бессильных, никогда не державших в руках оружия, не умеющих сопротивляться гражданских. Попавших в дурной сон – как-то сразу, действительно, как во сне – прямо, кажется, из последних пастельных отсветов бельэпок). Художественной рефлексии геноцида, концлагеря. Первой и последней юношеской любви в гетто.
Действие – сама выставка, речи, рассказ экскурсовода – происходило в комплексе гестапо г.Кёльна (опять же: а где ему ещё происходить? Знаменательное, знаковое событие. Молодец, Игорь!).
Теперь там, в гестапо – музей национал-социалистской документации.
Зачем, спросите, это расслабившейся было, Европе?
Ну, наверное, не для того, чтобы предотвратить повторение.
От этого ничто не защитит, не предотвратит.
Чтобы, хотя бы, помнить – грязь и мерзость тёмного времени. Помоечный энтузиазм вождей. Пьянеющие от помоев толпы. Горы трупов. Сначала – «чужих». Потом – своих.
Ну, хранятся же – наводившие ужас, до женского смертного визга – дохлые тараканы под стеклом. Аккуратно, расправив крылышки, с классификационными подписями.
В зоологических музеях.
Чего всем доморощенным национал-социалистам желаю. И импортированным. Непременно.
От души, т.ск..

" width="" />
" width="" />
" width="" />