Демьян Фаншель

О Холокосте и нынешней войне. Две Украины. Другие темы:
(на русском):

https://www.youtube.com/watch?v=-29oD8hhh0k&t=577s

Национальность

Мемориалу Яд Вашем

Мы евреи, евреи, евреи.
Мы поедем в другие края.
Всё. Забыться. Забыть поскорее,
Водка, горькая чаша моя,

Что стоит
недвижим
монолит
картотеки
Мест, куда
и откуда
бежали.
Города,
кои выбиты
в камне
навеки,
Как заветы на третьих скрижалях.

Ничего не меняют твои размышленья,
Рассуждения: быть ли, не быть…
Это право. Печать. Первородство. Рожденье.
Не избыть. Никогда не забыть.

Тот же спор, стук колёс, разговоры о Герцле,
Та же горько-весёлая смесь.
То не пепел Клааса стучит в моё сердце, -
Моё сердце стучит, пока есмь:

От Ганзеи до русской развесистой клюквы
Отмечается срок бытия.
Упрощается речь.
Отпадают буквы.
Бабий Яр.
Яд Вашем.
Я.


1995

Эмиграция

“Вдруг всё не так? Вдруг всё напрасно?” -
Кляну судьбу, себя стращаю.
Но тот: “Бежать!” - порыв прекрасный,
Мой друг, Отчизне посвящаю!

1997

«...над Россией простер совиные крыла»

Чернышевский называл обер-прокурора Святейшего Синода Победоносцева «идеолгом казённой народности».
«Казённой», – именно то слово!
Казённая – значит дозволенная.
А самостоятельная – к ногтю.
Знакомое? Нет?
Сто с лишним лет, говорю, прошло. Двести. Триста.
Похоже, в одном тридевятом царстве развитие происходит даже не по спирали – по замкнутому кругу. Назад, против часовой стрелки:

«..В те годы дальние, глухие,
В сердцах царили сон и мгла:
Победоносцев над Россией
Простер совиные крыла,

И не было ни дня, ни ночи
А только — тень огромных крыл;
Он дивным кругом очертил
Россию, заглянув ей в очи
Стеклянным взором колдуна;
/.../
И затуманилась она,
/.../
И у волшебника во власти
Она казалась полной сил,
Которые рукой железной
Зажаты в узел бесполезный…
Колдун одной рукой кадил,

И струйкой синей и кудрявой
Курился росный ладан… Но —
Он клал другой рукой костлявой
Живые души под сукно.
/.../
Востока страшная заря
В те годы чуть еще алела…
Чернь петербургская глазела
Подобострастно на царя…
Народ толпился в самом деле,
/.../
Городовые на панели
Сгоняли публику… «Ура!»
Заводит кто-то голосистый,
И царь — огромный, водянистый —
С семейством едет со двора…
/.../
Куда ни повернись, всё ветер…
«Как тошно жить на белом свете» —
Бормочешь, лужу обходя;
Собака по́д ноги суется,
Калоши сыщика блестят,
Вонь кислая с дворов несется,
/.../
И встретившись лицом с прохожим,
Ему бы в рожу наплевал,
Когда б желания того же
В его глазах не прочитал…
/.../
Раскинулась необозримо
Уже кровавая заря,
Грозя Артуром и Цусимой,
Грозя Девятым января…»

(А.Блок, «Возмездие»).

Лидер нации-оккупанта мечтает об атомной бомбе. Ведутся подготовительные работы, учёные докладывают. Замерзающие города противника – в руинах.
Что-то такое – смутно...
Я даже готов поверить, что к январю 1944-го треть населения Третьего Рейха была хорошими немцами и против войны.

(из цикла «Третий Рим и Третий Рейх»)

«... Россия присутствовала в повседневной жизни молодых американцев, и присутствие это было окрашено чувством страха. Мы прятались под столами в классе во время учебных тревог и знали, почему наши родители строят бомбоубежища. Нам снились бомбёжки, и в нашем сознании Советский Союз был страной, которая подавила народные движения в Венгрии и Чехословакии. Вожди Советского Союза казались непостижимыми, и это рождало страх, что они под влиянием паранойи могут напасть на нас.»
(Эллендея Проффер Тисли, «Бродский среди нас»).

Сегодня в Украине День памяти жертв Голодомора.
Наша семья кое-как выжила в украинском Голодоморе. Чтобы потом попасть в Холокост.
Моему папе в 1932-м было 4 года, он мало что помнил. Кроме двух вещей, чётко. Голода, постоянного. И того, как люди летом собирали какую-то, как ему объяснили, «съестную» траву. Как он её тоже стал рвать, пробовал по малолетству есть сырой – как его чуть наизнанку не вывернуло.
Но всех, всю семью, спас наш железный дед, его отец, деда Лёва:

Кошер и Голодомор

Мой верующий дед, крепкий, медведистый балагула, знавший толк в запряжных лошадях и, кое-как, 8 европейских – и не очень – языков, провёл семью через все революции, погромы. Гражданскую войну. Голодомор. Вторую войну. Гетто, где погибло большинство родни. Дело врачей. Охоту на космополитов.
После Голодомора, кроме лошади и кур – стал держать свиней.
Не обращая внимания. Несмотря на.
В местечке за это, посмеиваясь, дразнили его «Лейвэ-гой». Абсолютно добродушно. Бо любили и уважали несгибаемого частника, - после Голодомора особенно.
Потому, что дети – мой папа и сестра – выжили.
В гетто, потом, через 10 лет, выжили чудом.
А в Голодомор – не чудом. Спасибо деду за победу.
Тору – толстенную, затрёпанную книжищу в кожаном переплёте, дед прятал до самой смерти в 70-х. Как она пережила войну, гетто, Сталина, прочие армагеддоны?, неизвестно. Доставал иногда при нас, приехавших на отгул младших. Я смотрел, как он обматывал ремешком руку, пришпандоривал на лоб молитвенную коробочку (чего-то мне в ней не хватало. ЛОРовского зеркала?). Что потом – не помню. Я куда-то уходил, на каникулах столько замечательного! В сарае старая лошадка-пенсионерка и куры, несущие коричневые, свежие яйца. Перед домом – крупная, сочная, чёрная вишня, усеявшая тяжёлые ветки, – хоть с окна прыгай! На задах – огород с тёплыми ароматными помидорами, хрустящими огурцами..
От свинины дед шарахался. Субботу старался соблюдать. И кошер.
По возможности.

Эти три своих коротких записи – от 2010-го, 2012-го и 2020-го, посвящённые Бруно Шульцу, гибели мирного человека в военном аду, – в 2022-м я перечитываю совсем другими глазами.
Картинка, к сожалению, приблизилась:


Бруно Шульц сегодня

Сегодня, 19-го ноября, Бруно Шульц, вышедший раздобыть хлеба (перед бегством! Бегством!), находится где-то в районе улицы Шацкой. Время приближается.
Время, измеряется пульсом. Недвижное пространство – ватными шагами.
На тот момент у автора причудливейших рассказов, двух значительных в истории мировой литературы книг, скромного гимназического учителя, уже имелись поддельные документы – об арийском происхождении. Всё было готово для побега.
Срок откладывался. Требовалось: тайное хранилище для рукописей. Рисунков, архива.
Надёжное. Надолго. Ведь это – тысячелетний рейх.
Никто не знает – что погибло из сделанного Шульцем. Что могло бы после войны быть восстановлено, написано.
А тут – развлекуха. Развлечения просвещённого ХХ века: любимое слово – акция.
Да и – любого века.
19 ноября 1942 года во время «дикой» акции в Дрогобыче — уличной стрельбы без проверки документов – (л)юдоедом шарфюрером Карлом Гюнтером был разыскан и застрелен величайший писатель современности Бруно Шульц.
Убийца оказался отдалённым потомком Гёте. Всё.
Единственный шанс быть упомянутым завистник использовал.
С пращуром потомок, с дымящимся в руке стволом, никогда не встретится.
В отличие от того жидка из гетто. Имя и книги которого переведены на родине Гёте и читаются – будут читаться – до конца времён. По соседству они – с «Фаустом», на соседних полках. В одних и тех же библиотеках.
Читают их и на украинском – в родном городе. Меняющем подданства, как перчатки.
Читают и на русском – бывшие граждане и гражданки СССР. Подданством - третьим?, четвёртым? в своей жизни - которого он был, поневоле, коротко осчастливлен - в калейдоскопическое, разъятое время. Время более сюрреальное, чем самая смелая литературная фантазия.
Сжимающееся сегодня в точку.
Все убитые в те годы в том городке нелюдями воскресли и пребывают в одной из лучших Всёленной – в райских кварталах между «Коричными лавками» и «Санаторией под клепсидрой». Под абажурами – меняющей бытие, преломленной – волшебной оптики польского языка Шульца. Вспухающие многомерными сновидческими лабиринтами, его миры (открывай страницу, читай пароль) продолжают странное существование.
Это мы начали только – за упокой.

2010


Бруно. Post mortem

Сегодня, ровно 70 лет назад, погиб Бруно Шульц. Был убит в гетто нацистским юдоедом.
Юдоеды тогда охотились на невооружённых людей.
Теперь приходится – на вооружённых.
(Оказывается, на вооружённого – опасно. Даже - превосходящими силами, сто на одного. С загонщиками и дикими псами-чужеверцами. Оказывается, и один – воин. Воин-победитель, причём.
И что это...
Как-то обидно.
И стыдно: а как же так?.
Чего это они?..
Но пока – не об этом. Вот редкое фото:
1940-й год.
Панове преподаватели – ни сном, ни духом – риббентропско-молотовской линеечкой аккуратно сметены в «граждане сэсэсэсэр»..
«Хотите насмешить Господа? Расскажите о своих планах».
На стеночке, за преподсоставом (см.) - две картинки: Карла Бородатый и Таракан Усатый.
К сменам портретов уже не привыкать. Ладно.
Быть бы живу.
Скоро бороду и усы сменят другие – ядовитые усики. Чисто чаплинские. Как говорили в Галичине: «едынайчетки».
И относительную смерть – абсолютная.
Бруно Шульц: на фото стоит – второй слева. При костюме и старорежимном галстуке. Снаружи зафиксирован темнеющим серебром.
Но внутри, но из окна своей комнаты, может, по завету отца – выпорхнуть птицей. Куда угодно.
Прошэ.
Ещё не пора.
Чемодан ещё не заполнен рукописями.
Он будет полон, защёлкнут (чтобы сгинуть без следа) – к 50-летию, в юбилейном 1942-м.
Вся, перенаселённая знакомцами, вселенная пана Бруно – с центром в Дрогобыче, умещающаяся в чемодане – более упорядочена, легче поддаётся пониманию, чем невероятные, фантастические, реальные смены гражданств, моцарств, паньств в городке.
Государственные языки, перемена паспортов, абсурдов, гимнов.
Австро-Венгрия.
Польша.
СССР.
Немцы.
СССР.
Украина.
Нет. Две последних перемены – вывести за скобки.
Последних две перемены учитель Бруно Шульц (см.: на фото – слева) пропустит. Ему через 2 года погибать – в аду, в гетто.
В своём раю.
В центре сладостной космогонии.

2012


Бруно Шульц как центр примирения

Сегодня в родном городе Бруно Шульца должна состояться традиционная экуменическая поминальная служба – согласно трём канонам. Католическому, православному и иудейскому. В день убийства волшебника слова в дрогобыческом гетто 19 ноября 1942 года – аккурат на месте его гибели.
Классическое единство места, времени и действия.
Всё и все, как всегда, сошлось в этой магической точке.
Будут, как и в прошлые годы, гости из Польши – и не только.
Именно в Дрогобыче, так уж получается, не с проста, образовался экспериментальный полигон настоящего украинско-польского добрососедства, настоящей дружбы, я бы сказал – основанной на трагической смерти одного еврея.
Да, такой эксперимент примирения – основанный на другой смерти, другого еврея – уже пытались провести. И продолжают пытаться.
1987 лет как продолжают.
Не получается.
Но, может, в Дрогобыче получится?

2020


....................
(фото: https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=pfbid09AuzKYvq7VJPoP8LHK6xDMw618QtJWwGjEbT7hDVd7CnrQjTQA4J4ZQN84Y4vbN9l&id=1428200371 )

1.

* * *

В фильме, где-то посрединке,
Коридором: квич-квич-квич! –
В кожаных полуботинках
Вдаль торопится Ильич.

К кипяточку – сын крестьянский.
Он с вопросом тут как тут.
Чайник. Говорок рязанский.
Сапожищи: туп. Туп. Туп!

Ленин, сын крестьянский, чайник:
«Квич-квич-квич», «туп-туп», «бряк-бряк»...
В детстве, тёмном и случайном,
Культпоход в стране печальной.
Холод. Праздник Ноября.


1997


2.

"Культпоход". "Праздник Ноября"

Фильм "Ленин в октябре". Весь этот мрак, выпавший на наше детство... И юность. Вся эта тоска... Всё меньше – к большому и светлому моему счастью – остаётся живых пленников нашей Динозаврии, воспринимавших стишок сходу, без вопросов. Рад, что дожил, что мы победили. Что Украина, как сейчас говорят, "не дала заднюю", что вырвались! Рад, что внукам надо объяснять, почему принудительный "культпоход" это - "всем классом". Попробуй увильни! И почему поголовное принудительное участие в "демонстрации" в честь "октябрьской революции" называлось "праздником Ноября". И почему чёрно-бело-серый фильм "Ленин в октябре" надо было в школьном детстве принудительно смотреть каждый год, класса до седьмого. И что там, в сцене с чайником ("где тут кипяточку, милчеловек?") – вонючий тулуп в валенках, с Лениным и матроснёй, делает в Смольном Институте благородных деевиц. И где те девицы?.
И что с ними будет?.


3.

Инициация

А ведь я был когда-то «октябрёнком». Невероятных 60 лет назад.
Детей тогда «принимали в октябрята». Первая инициация.
С нами что-то делали. Накалывали на грудь пятиконечную звезду с портретом безумца.
Под памятником старшие братья-ленинцы зарывали страшную капсулу с посланием людям будущего.
«Октябрь уж наступил..» (нет, это другое – ещё раньше)..
Капсула времени сработала!
Мы – в послании.
«Мы ребята-октябрята.».
И я скажу, перед тем, как возвратиться в свою капсулу:
– Люди будущего! Смысл жизни – ... ...(нрзб.).

Получил авторский пакет из Польши с отличным толстым общественно-культурным ежеквартальником «Miasteczko».
Спасибо Збигневу Дмитроце за переводы! Спасибо журналу и главному редактору Збигневу Пакуле за публикацию моей подборки!
Процветания им!
Внизу – стихи в оригинале:


* * *

Кипит вновь разум возмущённый:
Вновь – строем, с боем, с блеском сабель..
Вставай, проклятьем заклеймённый!
И говори, где брат твой Авель.

1994




Подстрочник

Имя им – легион. Тьмы и тьмы, и тьмы
Термитов в темноте туннелей,
Протянувшихся довольно далеко.

Раньше они жили где-то и как-то,
Но были потревожены рёвом машин,
Сотрясением, гулом, идущим сверху...

Внезапные возможности передвижения
Использованы их разведчиками.
Использованы с нечеловеческой смекалкой.

Исподволь проникают в жилище изнутри.
Точат несущие балки.
Смешные холмики вырастают на окраинах.
Не знаешь,что и делать.

Можно их просвещать. Можно говорить им
Задушевно. Рассказывать об
Архитектурных стилях:

Да, да, им уже нравится
Твоя старинная мебель.

Не отступайтесь: сейте
Разумное, доброе, вечное
Перед термитами.

Дуст – это против гуманизма
Ко всему живому.
Они понимают тебя, понимают.

Они по-другому относятся к собственности.
К собственной жизни. Воле отдельновзятого.
Но кто виноват? И – что делать?

А надо – понимать.
Счастье – это когда понимают.
Они не виноваты, ведь не виноваты?
В них есть своя прелесть, привлекательность.

И пусть они бедны, неприхотливы.

Зато – хорошо вооружены.
Зато – дисциплина и вера.
Зато – легко идут на смерть

Ради построения
Большого Термитника.

Жизнь их описана в книге
«Жизнь насекомых»:
Из описания видно, что
Наступающие – несокрушимы.

Я, сколько-то раз на дню,
В коленно-локтевой позе,
Пытаюсь жить горизонтально

(Уже случалось, что
Энтомологов отлавливали:
Они кругом во всём виноваты.

И какого-нибудь Брэма,
За такой текст,
Могут обвинить в нарушении
Политкорректности.

И предать
Остракизму).


2004





Национальность

Мемориалу Яд Вашем

Мы евреи, евреи, евреи.
Мы поедем в другие края.
Всё. Забыться. Забыть поскорее,
Водка, горькая чаша моя,

Что стоит
недвижим
монолит
картотеки
Мест, куда
и откуда
бежали.
Города,
кои выбиты
в камне
навеки,
Как заветы на третьих скрижалях.

Ничего не меняют твои размышленья,
Рассуждения: быть ли, не быть…
Это право. Печать. Первородство. Рожденье.
Не избыть. Никогда не забыть.

Тот же спор, стук колёс, разговоры о Герцле,
Та же горько-весёлая смесь.
То не пепел Клааса стучит в моё сердце, -
Моё сердце стучит, пока есмь:

От Ганзеи до русской развесистой клюквы
Отмечается срок бытия.
Упрощается речь.
Отпадают буквы.
Бабий Яр.
Яд Вашем.
Я.


1995




Klezmermusik

Ради страха иудейска
Впустят ужас на волах.
Свечку, свет: играем, дескать.
Мы играем, вуаля.

Ну – погром. А шо такое?
Истериц-ский момент.
Что с детьми, аидн? Гоим?
Приступ. Фистула. Кларнет.

Ноги на автопилоте.
И дыхание в зобу.
Ночью, за семьёю Лота:
Скрипку, скрипку не забудь!

Это свадьба, нет? Играем.
Всё с собою. От судьбы –
Не пытайся. Глаза краем:
Соли тёмные столбы.


2004





* * *

Стеснялся ли Ешуа
Своего еврейства?
Плоти Своей
обрезанной.
Менор? Синагоги?
Мамы Мирьям
Своей еврейской?
Отца Своего,
Неназванного?
Апостолов Своих
безответственных? –
Пред латинянами –
стеснялся ли?


2015


Фото:
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=pfbid038BZx9EjuuPWyxfipA4qdP6Uwkt5qVRgeszLJ915PffN4P8Fwj8uiKUHXzBr6oYgKl&id=1428200371