Ровно 50 лет назад, в 1970-м, пророк И.А.Бродский написал знаменитое воззвание: «Не выходи из комнаты, не соверщай ошибку.», - на целых полвека опередив своё время: «...слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.» С полувековым юбилеем! Мы, наконец, услышали:
«Не выходи из комнаты, не совершай ошибку. Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку? За дверью бессмысленно все, особенно - возглас счастья. Только в уборную - и сразу же возвращайся.
О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора. Потому что пространство сделано из коридора и кончается счетчиком. А если войдет живая милка, пасть разевая, выгони не раздевая.
Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло. Что интересней на свете стены и стула? Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером таким же, каким ты был, тем более - изувеченным?
О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу. В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной. Ты написал много букв; еще одна будет лишней.
Не выходи из комнаты. О, пускай только комната догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция. Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.
Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были. Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели, слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.»
«Эхо Москвы», новости 23:02, 30 августа 2019 «Российский космонавт с трудом включил робота Фёдора на МКС Алексей Овчинин сказал, что сделал 10 или 15 попыток. В какой-то момент космонавт предложил ударить по кнопке включения электропитания молотком. /.../ После очередной попытки, робот включился, сообщает агентство РИА «Новости» со ссылкой на трансляцию, которую ведёт НАСА.»
Что это? (в смысле: WTF?) : «Дмитрий Рогозин рассказал, что российского космического робота Федора научили стрелять с двух рук» («Эхо Москвы», http://echo.msk.ru/news/1962730-echo.html)
По следам Тертуллиана. Верую едино в Безразличие космоса. Это, в отличие от мифов, записанных перепуганными людьми на коже убитых животных, на слежавшихся останках уничтоженных растений – это оно может явить. Но не хочет. Но всегда доказывает – от обратного – в каждый, не связанный ни с чем отрезок времени. Не стараясь быть понятым: ибо не понимает, не признаёт самое себя. Ничто. Ибо – не существует. Мы, теплокровные, млекопитающие, часть млекопитающих, пишущих, недолго, по очереди существующие в ничтожном, не подлежащем учёту, совпадении химических и физических координат, ничтоже сумняшеся, стараемся придать этому - ужасному, безмерному – форму существования. Безмерность, хотя бы. Смысл. Указывая на мерцающие в нашем, отчаянно хватающемся за пустую темноту воображении вселенские медузьи сосцы. Смысл существования коих – хотя бы небытие. Хотя бы Великое Безразличие. Великое Ничто. А Ничего-то – и нету.
Небаба и телескоп: «.. Он даже назывался так, что часовой во Владимире посадил его в караульню за его фамилию. Поздно вечером шел он, завернутый в шинель, мимо губернского дома, в руке у него был ручной телескоп, он остановился и прицелился в какую-то планету; это озадачило солдата, вероятно считавшего звезды казенной собственностью. - Кто идет? - закричал он неподвижно стоявшему наблюдателю. - Небаба, - отвечал мой приятель густым голосом, не двигаясь с места. - Вы не дурачьтесь, - ответил оскорбленный часовой, - я в должности. - Да говорю же, что я Небаба! Солдат не вытерпел и дернул звонок, явился унтер-офицер, часовой отдал ему астронома, чтоб свести на гауптвахту: там, мол, тебя разберут, баба ты или нет. Он непременно просидел бы до утра, если б дежурный офицер не узнал его.» (А.И.Герцен, «Былое и думы»).
Небаба и очки: «..-- Вот этими очками, - сказал он со вздохом, - я кормился много лет. Я выходил в очках и с палочкой на Крещатик и просил какого-нибудь господина почище помочь бедному слепому перейти улицу. Господин брал меня под руку и вел. На другом тротуаре у него уже не хватало часов, если у него были часы, или бумажника. Некоторые носили с собой бумажники. -- Почему же вы бросили это дело? -- спросил Балаганов оживившись. -- Революция, -- ответил бывший слепой. -- Раньше я платил городовому на углу Крещатика и Прорезной пять рублей в месяц, и меня никто не трогал. Городовой следил даже, чтобы меня не обижали. Хороший был человек! Фамилия ему была Небаба, Семен Васильевич. Я его недавно встретил. Он теперь музыкальный критик.» (Ильф и Петров, «Золотой телёнок»).
Дурибабу – не по очкам: Раньше говорили: «Аналогичный случАй произошёл в нашей деревне.» Присказка такая была. Свой первый бой – на межгородских юношеских соревнованиях – я выиграл досрочно. У противника физически более сильного. Не по очкам, а: «В виду явного преимущества». Так было объявлено. Да! Йес!. Радость победы была немного омрачена – фамилией соперника. Её, в начале боя, громко выкрикнул человек без микрофона: «..Дурибаба!». Всё. Фаншель и Дурибаба. Ребята в секции получили десерт на неделю. Ржание сопровождало рассказ о Дурибабе. Ржали боксёры и тренер. «Комони ржуть за Сулою.». И на следующий день. И на тренировке.. Хотя, по чести сказать, и «Фаншель» – фамилия тоже – того... Вполне может... Но секция была серьёзная, не волейбольная. Какие тут шутки. Так, – лёгкое подначивание. Взаимоуважение. Такой вот Ильф и Петров. Былое и Думы. Такие дела.
