Демьян Фаншель

Если правильно расставить знаки препинания, то становится понятным, что в строчке: «А ми тую, червону калину підіймемо», – упоминаются два разных, но красивых дерева.

Сегодня 55 лет со дня смерти Пауля Целана.

Воздушные ямы в ворованном воздухе. Перекличка

Однажды у Сергея Круглова увидел цитату из Надежды Яковлевны:
«Говоря о "Стихах о неизвестном солдате", Надежда Мандельштам пишет: "Чтобы осуществилось то, что предвидел Мандельштам, нужна не только воля к убийству, но и воля к гибели, тяга к концу, к воздушной яме, к самоуничтожению, к пустоте. к небытию..."».
Сразу вспомнил:
«И за Лермонтова Михаила
Я отдам тебе строгий отчет,
Как сутулого учит могила
И воздушная яма влечет.», –
И тут же всплыли другие, жуткие воздушные могилы.
Пол Целан, «Фуга смерти»:
«wir schaufeln ein Grab in den Lüften da liegt man nicht eng»
(«мы роем могилу в воздухе там лежать не тесно»)
«er hetzt seine Rüden auf uns er schenkt uns ein Grab in der Luft»
(«он науськивает своих псов на нас он дарит нам могилу в воздухе»)
Вот ведь! Когда читал Осипа Мандельштама – и когда книгу Н.Я. – это проскочило мимо сознания. Не заметил.
Эта: «тяга к концу, к воздушной яме», «...и воздушная яма влечёт», – с одного неба.
И: «мы роем могилу в воздухе там лежать не тесно», «он науськивает своих псов на нас он дарит нам могилу в воздухе», – с другого.
Вступающие в образную перекличку.
Может, и не готов был тогда заметить.
А только в цитате из Н.Я. явно присутствует, всплывает ещё и целановская «Фуга смерти».
Общие образы – роющих в воздухе смертные ямы.
Целан знал цену и переводил Мандельштама. Правда, познакомился с его текстами в 50-х, а "Фуга" – из 40-х. Всё равно – замечательная, трагическая перекличка!
Перекличка тех, кто, изо всех сил противясь, сам себе роет могилу в (ворованном) воздухе.
Манящую, влекущую.


2021

Сегодня – аккурат на праздник Пэсах – день рождения моего дедушки Наума. Записываю несколько абзацев – обрывками, по памяти, как есть, без обработки. Авось, внукам когда-нибудь будет интересно:

Мой одесский дедушка Наум

1. Дедушка Наум не раз мне рассказывал, как видел в детстве прибытие в Одессу царя Николая II.

Которое запомнил на всю жизнь.

2. Он жил на той самой бандитской Молдованке. И однажды видел, как налётчики бросили из двуколки бомбу в пекарню! И как выскочили перепуганные работники – все в муке.

Было совсем не смешно.

3. Также ребёнком он видел торжественный отъезд знаменитого соседа – Мишки Япончика (Михаила Винницкого. Винницкие жили через несколько домов от дедушкиной семьи. Все их знали) – во главе своих ребят на фронт гражданской войны. Запомнил Мишку на белом коне, музыку. Позже уже, в автобиографической книге Утёсова «С песней по жизни», я прочитал, что на этом событиии выступал с цирковыми номерами, театральными монологами и песнями (номер назывался «От трапеции до трагедии») многосторонний юный талант  Лазарь Вайсбейн, будущий Леонид Утёсов.

4. Дед Наум рассказывал, как однажды вечером, в 20-х, они с приятелями из джазбанда возвращались с репетиции. И на них напала настоящая банда, - не джазовая, хулиганьё. Хотели отобрать инструменты. Его товарищ сунул руку в карман, зажал мундштук от трубы – чтобы хоть чем-то отбиваться – и один из нападавших крикнул: «У него пушка!». И хулиганы смылись!

* * *

Там некогда бывал и я:
Где на немыслимых задворках,
За честной прикроватной шторкой –
Весь стыд советского белья.

Недальновидные очки,
Бязь близорукой ностальгии.
Но тёмные соски тугие
Под бледной тканью – как зрачки.

Чулки в гудящее тепло
Архангельской пятиэтажки
Ещё плывут. Во тьме, трепло,

О чём бубню?.
Ступая тяжко,

Зачем внизу сходились – те, –
На пункт приёма стеклотары?
Над ним парим, как сон, который –
В пододеяльной духоте:

До полшестого, до шести –
Заплыв во тьме, над людом пешим, –
От тел, от дел своих опешив...
А толку-то?
А – сладости...

Лень думать. Под бочком сопят –
С грудной, горячей струйкой пота.
Помада. Мускусная нота...
Ну сколько мо... Хоть в душ опять...

Мы как двенадцать поросят.
Свет в ванной. Стыдно. Отвернёшься,
Когда проснусь. Ты не проснёшься –
Дожив до полных пятьдесят.

2006

Песня российских революцьонеров срача:

«И вновь продолжается бой!,

И сердцу тревожно в груди!», –

И Волков – такой золотой!,

И Кац-перекац позади!

Концерт 1973-го (т.е., 51 год назад). Представил себе Веру и Владимира Набоковых – вполне ещё бодрых – в паре сотен метров от происходящего гоняющихся за ночными бабочками Монтрё...

На сцене – классные чуваки, блюзмены от бога! Не знал о них:

Canned Heat - Live at Montreux (Complete)

Трагедия Вагинова

1. Вагинов и вагина*

Вагинов, как мне видится, сознательно допускает возможность такого отсыла. Сократив причудливо-эпатажным образом в 16 лет – самом возрасте расцвета эротизма – паспортного Вагенхейма*, еврейскую ашкеназскую фамилию своих предков-выкрестов. Это, с тех пор, как татуировка – не вырубишь топором. Хотя, татуировку-то, как раз, и – можно..

Да и его герой Костя Ротиков фонетически так и ждёт буквы "Э" перед причудливой своей фамилией.

2. Вагинов и траг-одия

Для меня его первая траг-одия, «Козлиная песнь», практически оказалась и последней.

В смысле: единственной ныне узнаваемой вещью несчастного, живого, теплокровного жителя зомбиленда 20-х, обитателя умирающего Петрополиса. Одного из «последних римлян» – каким он себя явно ощущал. Не зря центральный персонаж 27-летнего автора ищет приобрести «Утешение филосорфией» Боэция. Первейшего «последнего римлянина».

Думается, Вагинов – это такой конгениальный Антинабоков. У которого, в отличие от обалденных набоковских текстов, бесполезно рассматривать какой-либо «приём», наслаждаться им отдельно. Как нельзя сороконожке рассматривать ход каждой ноги, - упадёт. Приём у него не так важен (не так вАгин); там – вся книга, целиком. Единая, захватывающая симфония – в древнем смысле – в которой лучше просто раствориться, плыть и читать. Тогда потихоньку, с первых страниц, возникает ощущение группки тех самых последних римлян – хранящих, хоронящих смутные обрывки, фрагменты культуры, уже после Боэция.

Никакой особой сверхзадачи это короткое воспоминание не несёт, - ничего ценного. Просто, с удовольствием добавлю в развесёлую народную венедиктиаду ещё один эпизод.

Летом 1989-го в Коктебеле я познакомился с симпатичной пожилой парой. Такие – невысокого росточка, поджарые, неуёмные, пешеходы в шортах-кедах, шестидесятники с альпинистским уклоном. Она – заметно годами согбенная, тонкая-звонкая, хотя и действующий скульптор, забыл имя. Он – художник в кепочке, жилистый, держится прямо. Несмотря на разницу в возрасте, просит звать Федей. Где-то в распадающихся записных книжках есть их телефон и фамилия (фамилии?).

Свои отпуска проводят исключительно в двух любимых местах: один год – рюкзачный поход по Северу, следующий – «в районе бухты Коктебля». Оба – классические интеллигенты, отменной ручной выделки – старые, московские. Добытчиком была, в основном, жена – получающая заказы и лепившая бесчисленных лениных во всех разрешённых видах. Над чем сама же, естественно, с удовольствием и издевалась. Оба читающие, в хорошей компании выпивающие. В общем – наши люди.

Вечером, за бутылкой – той ещё, незабываемой божественной массандры («Белый мускат Красного Камня»!) – она, дико смешно, в лицах, рассказала нам с бывшей о своём знакомстве и потчевании Великого и Ужасного Венедикта Ерофеева. К тому времени они с Федей уже были о В.Е. наслышаны, пребывали в полном восхищении от машинописной копии «Москва-Петушки» и т.п.

Молящийся

Твой Бог состоит из букв. Звуков и знаков сплава.
Блаженного взрыва глухого меж верхней и нижней губой.
Невыразимой всуе Слова слепящей славы.
Бездны, глотающей глыбы. Бешеной силы слепой.

Твой прок состоит из рая. Утерянного Израиля.
Нездешнего Ерусалима, обещанного никем.
Там родина наша вторая - нигде, на заветном файле -
Купиною неопалимой, тяжёлой водою в реке.

Твой Босх состоит из ада: шипящих, дурашливых гадов.
Кренящихся ориентиров - чаш страшных, скрипящих весов.
Наивного неба-детсада, из верб вертограда, из сада.
Да воющих ветров эфира - досады ручного Руссо.

Твой слог означает: “Logos!”, “Бог”. Голос звучит твой глухо.
В ладонях, составленных плугом,

В щели меж пальцев больших:

Окопная песнь

«За выгребною ямою есть светлая Москва! –

С широкой панорамою, культурною программою, …», –

Но тут его прерва…

2024