«Не лепо ли ны бяшет, братие, начяти старыми словесы трудных повестий» о временах славных 70-х. Просвещения юношества ради, а, тако же, прославления великого, могучего и языкатого народного злоупотребления. К вящей славе отцов и дедов, кои, благодаря злоупотреблению оному, нынешнее славное непросвещённое юношество и воспроизвели.
Хорошо. Начинаю просвещать.
Тогда, на 1/6 земной суши, младые люди пили, в основном, страшного советского качества креплёные вина. Назывались они «чернилами». Или – справедливо – «бормотухой». Или, ещё справедливей – «шмурдяк». Большие - 0,75 - бутылки дряного отечественного вермута величались «фугасами», также «фаустпатронами». Сухое вино именовалось – «сухарь». Были и марочные названия. «Біле міцне» - «Биомицин». Имбирная настойка, где на наклейке был стрелец в кафтане и с алебардой – «Мужик с топором». Портвейн «Три семёрки» («777») – «Три топора». Вино «Изабелла» шифровали пугающе – «Зубило» (в украинском изводе – через «-ы-»). Сташное «Лучистое» - «Лечись ты». Вермут в фауст-патронах - «вер-муть». «Плодово-ягодное» - в основном, яблочное из Прибалтики – продававшееся в кооп-магазинах по 90 коп. бутылка, называли «плодово-выгодным». Покупка коего была сродни акту отчаяния.
Выручал самогон.
Самогон на почти-иностранной Западной Украине моего детства величали «бимбер» (потом узнал, что это польское слово). Иногда со спиртзавода, или с конфетной фабрики приносили дегустировать краденую «коньячную эсенцию» - спирт с подозрительно парфюмерной отдушкой, порой – резиновой (когда выносили в резиновых грелках на животе). Её ласково зввали «баюрой» (на львовской батярской гваре «баюра» - жидкая грязь, лужа).
С возмужанием в житие мое неизбежно вошла водка. Народная, высокооктановая. И уже не вышла.
В студенческие годы начала-средины 70-х на поморском Севере - Архангельск и вокруг, особенно в деревнях - я с удивлением обнаружил, что водку местные называют «вино». А любое вино - ласково, с оканьем – «кисленькое». В дальних леспромхозах, куда нас, молодых специалистов, забрасывали, время от времени, для санациии призывников, пили все, от бичей до начальства – единообразно и справедливо – что завезут в лавку раз в несколько недель. То и пили. Шмурдяк – так шмурдяк. Коньяк – так все коньяк. Шампанское – горе пришло в кишлак, ну ничего не поделашь, тьфу, гадость! – так шампанское. Но питьевой спирт – всегда. Поэтому коктейли были в чести. Спирт с шампанским назывался коктейль «Северное сияние». Спирт с коньяком – коктейль «Вырвиглаз». Коньяк, конечно же – «конина».
Позже, когда уже врачевал в военно-авиационной медицине, особо уважаем, помню, был коктейль «ШАсси» – хорошего качества самолётный спирт-антиоблединитель, который летуны крали канистрами, разведённый с глюкозой и аскорбинкой.
Ну и - общее место - пиво с водкой для 1/6 части земной суши называлось «Ёрш». Это святое.
Да. Водочные бутылки обозначали по крышке. «Бескозырка» - крышка отрывная, с «козырьком». Если повезёт – «с винтом», вариант «закрутка».
Крепкие напитки, если денег на закуску не хватало – «закусывали мануфактурой"» ("занюхивали" натянутым рукавом).
Водка на гидролизном спирте (а другой в Архангельске моей молодости, практически, не было) – та самая, которая «из опилок» – называлась «сучок», она же «табуретовка». Как-никак – Север, главная лесопилка страны, «доска, треска и тоска» – щепок и опилок хоть тем, что метром ниже, ешь. А вот с пшеницей в стране напряжёнка.
Потом начиналось ой-ё-ёй. И наступала трудовая ночь. Потом тёмный провал. В котором распускались почки, расцветали цветы твоей селезёнки..
Названия центрового пивного бара, куда неодолимо влекло отчаявшихся, отведавших накануне всякаго вышеперечисленного, в Архангельске никто особо не помнил. Назывался он в народе «Реанимация». Что соответствовало. Многим уважаемое пиво, поднесённое вовремя, помогло. Но не всем.
Выживших прошу поделиться впечатлениями, воспоминаниями и дополнениями.
