Даже назвал бы: пром-арт. Некогда скучное бетонное здание прибрежной насосной станции в предместьях Кёльна было обшито специальными плашкам-«чешуйками». Которые меняют свой цвет и рисунок, когда идёшь вдоль стены – на манер когда-то модных «голографических» открыток-календариков. Всё зависит от угла, под которым смотришь. Велосипедистам, вроде меня, лучше спЕшиться: бо поневоле выворачиваешь голову – а вместе с ней и руль.) Арт-объект, однозначно.
Зелёный Змий и Св. Георгий, современная трактовка. Сия милая бронза установлена возле Святогеоргиевского монастыря в срединной РФ.* Такой вот памятник Змию Зелёному. Нахожу его довольно гороскопическим и символическим.
Св. Георгий отдыхает, пока евойная ленточка его заглатывает. С Новым годом!
Помню, конечно: знаменитый трансформер Гагарин! Похоже! Тем более, он - Юрий! Юрий и Георгий - одно. На Зап. Украине, например, все Святогеоргиевские соборы и церкви называются: Собор/церковь Св. Юра.:) Вот вам и конспирология: Св. Юра – Георгий Гагарин.. Это, значит, его – винтом повело. С нарезкой!:)
Аккурат 30 лет назад написал. С чего бы, казалось, тревожиться?. Ничего ведь не предвещало:
Размышления еврея в немецкой пивной
«Credo quia absurdum»* (Тертуллиан)
Вот город, когда-то – колония Рима.** Вот - кто-то, зачем-то – по имени Дима. Порой сам себе удивляешься: «Ты ли?» Ну что ж, эко диво. Здесь многие были.
Два шпиля собора торчат терпеливо. Victoria? Или заказ на два пива? Пользительно спрыснуть вчерашние скорби: Для Urbi одно, а второе - для Orbi.
Собор называется попросту: Dom. Да город при нём. Да я живу в нём. Зачем я живу (в смысле – здесь) – непонятно Ни мне, ни соседям. Не правда ль, занятно?
Я пью то же пиво, что пили когда-то Друзья-студиозы Фомы Аквината. Поскольку оно здесь вовек не прокиснет, «Два светлого!», – живо и ныне и присно.
(Чем хуже, позвольте узнать это, мы Отчаянно верящего Фомы?)
Вот – свежее, пенное.. Сколько же дат Новых, с тех пор, как два года назад…
Что там сейчас? Русский путч разливной? Положим, здесь тоже, вот в этой пивной.
Не тот, чтобы – дуром переть озверев; Так, путч – в животе, в мочевом пузыре..
Пожалста, – сосуд мне наполнить до края. Я здесь, в уголке мочегонного рая,
Не верю (какой умилительный тост!) Ни в зубы дракона, ни в хвост-Холокост.
Я верю в погрома зажившие раны (Да, знаю, читал, кто такие марраны).
Я верю, что беглые – все диссиденты. Тьмы истин моменту. В успех импотента.
Я верую в город. В собор нерушимый. Я верую в голос народа фальшивый.
Удивительное рядом. Второе десятилетие гоняю на велике к реке и озеру по маршруту – через фермерские поля. На которых, не в самой плодородной местности, собирается ежегодно 3-4 урожая. Причём, разных культур – с одного поля.
Но.
Где каждый октябрь наблюдаю странное – вот эту вот дичь. Какой-то сюр.
Прикинь: аккуратные горбатые грядки, сколько хватает глаз – вдоль всего полосатого поля. Каждая, от края до края, застелена длиннющей чёрной целлофановой плёнкой, с дырками через равные промежутки. Через эти вот дырочки прорастают зачатки – и превращаются постепенно в оранжевые крепкие тыквы. Картинка к осени – просто глаз радует! Прямо светятся оранжевыми боками!
Но!
В октябре, каждый год!, начинается - ОНО.
Вчера еду мимо одного такого поля. И наблюдаю уже многажды виденное. Свихнувшийся трактор – аааааааа! – радостно квадратит по полю и – хряп!..-хряп!..-хряп!.. – давит тыквы! – и запахивает их (вместе с плёнкой!) в землю.
Зрелище – дивное. Мягко говоря.
Нет, понимаю: тыквенные био-удобрения. Конечно.
Понимаю: плёнка разлагается на что-то полезное. Видимо. Конечно.
Потом иду в магазин – и не понимаю! Те же тыквы. Продаются. Причём – бойко, за хорошие и крепкие евро. Только подвози!.
Кстати. Как опытный велосипедист – видавший ваше сельское хозяйство…
А почему бы не использовать – ту, дешёвую – ну, эту, типа сурепку? С жёлтенькими цветочками такую. Которую здесь также оставляют на зиму – и запахивают в землю на удобрения. Помню, видел.
Все образованные люди во времена Толстого читали Руссо – ах-ах! – его «Исповедь». Как раз сейчас и я до неё добрался. Там Жан-Жак Р. спокойно описывает, как он своих внебрачных детей, отняв у бесправной матери (по пути печатно жалуясь, что она ему дорого обходится), сдавал в работный дом. И спокойно объясняет: почему так лучше. Или, как - когда он был послом в Венеции – экономии ради и чтобы уберечься от дурных болезней, напару с приятелем, испанским послом, выкупили у местной нищей мамаши 11-летнюю девочку. Сняли для неё жильё, одели-обули и честно ждали 12-летия – когда, по их рассчётам начнутся месячные и она станет годна для поочерёдных посещений. Чем он в «Исповеди» гордится. Но тут дела службы заставили Руссо покинуть Венецию - и испанский посол остался в выигрыше – а жанжаковские денежки пропали. И т.д. В «Исповеди» обо всём – откровенно. Сам он мальчиком тоже стал жертвой педофилии: монахи приставали к ребёнку, вынужденному искать убежища в монастыре. Весёлое было время. Романтическое. Безбрежное. Говорят, лет через сто вышеупомянутый Лев Толстой отдаст родного сына в крепостные конюхи. Незаконного, побочного, внебрачного. Но – было с кого брать пример. Те ещё светочи!.
Сегодня катил на велике к Рейну, к лангельскому парому. Правда, нет там уже никакого парома, с этого года – убрали, однако. Но нам это ничаво. Цель – ничаво. Дорога – всё. Дорога – Дао. По пути, в прирейнских полях – долгие ряды бесконечных плёночных теплиц – горбатых, высоких, просторных, с приподнятыми, по случаю хорошей погоды, полиэтиленовыми подолами. Чтобы, не дай бог, гниль какая не завелась – продувал тёплый ветерок. Одуряющий запах спелой клубники на всём длиннющем отрезке трассы! Лёгкий, одуряющий. Источающей на солнце, прямо в носопырки – флюиды счастья! На миг забываешь о новостях. Крутишь педали в абсолютном восторге. В прошлом году, помнится, там был другой – не менее прекрасный средиземноморский запах – убираемого свежего, молодого чесночка.. Неподалёку крохотная фермерская лавочка, где всё это чудо тут же продаётся. Ну а, хочешь – иди на поле, сам собирай. Попутно ешь бесплатно от пуза – всё законно. Ныряй в клубничный аромат попом кверху: выбирай, взвешивай, плати хозяину и иди гуляй. Гуляй, вкушая дары, по дамбе, сиди, устав, над рекой – пока не кончился закат. Пока не вернулся домой. И не включил новости.